О корреляции термина «полистилистика» с категорией «мышление» в современном музыковедении

В современном музыковедении чётко прослеживаются два основных подхода в понимании полистилистики – в тесном и широком смысле. Тесное понимание сопряжено с категорией «техника композиции». Широкое понимание, в свою очередь, связано с двумя тенденциями в трактовке термина и понятия. В рамках первой тенденции термин охватывает весь круг феноменов, в основе которых лежит принцип обращения композитора к чужому стилю. В рамках второй – термин экстраполируется на такие категории как  «стиль», «метод», «мышление».

В работах музыковедов Г.Григорьевой, Е.Чигарёвой, М.Лобановой, А.Кудряшова, В.Медушевского, А.Денисова, В.Сырова технико-композиционные средства полистилистики напрямую связываются с категорией «мышление». Причём можно выделить две тенденции в трактовке взаимосвязи терминов «полистилистика» и «мышление». В первом случае практическими всеми учёными признаётся тот факт, что полистилистика как техника композиции является отражением, воплощением постмодернизма – выражением «мозаичного полицентризма мышления человека XX века» [3; 383]. В другом, например у Е.Чигарёвой, термин «полистилистика» выступает как непосредственное обозначение «определённого типа мышления» [8; 447]. «Естественный способ музыкального мышления», – так характеризует музыковед полистилистику в творчестве А.Шнитке [8; 443]. Показательно в этом плане весьма категоричное высказывание композитора Э.Динисова о полистилистике в музыке Б.Циммермана: «Это даже не стиль и не техника, а особая манера компо­зиторского мышления. Никакой техники на этом пути создать не возможно. Ее здесь нет» [9; 56].

Сведений о свойствах полистилистики как типе мышления в музыковедческой литературе крайне мало, а имеющиеся, относятся в большей степени к философско-эстетическим аспектам художественного мышления последних 50-ти лет, в частности, к постмодернизму. Так Е.Чигарёва пишет, что «полистилистика <…> в эстетике постмодернизма вписывается во всеобщность принципа цитирования как сущностное свойство современного искусства в рамках большого Текста культуры [8; 447]». Таким образом, феномен является частным претворением «цитатного мышления» [1; 336], тесно связанным с понятиями «интертекстуальность»  [1; 101] и «авторитет письма» [1; 5]. Также, по мнению музыковеда, полистилистика как тип мышления «привлекает композиторов самых различных эстетических позиций, мечтающих о создании единого, синтетического языка» [8; 447], становясь одной из возможных «универсалий» [8; 447]. Стоит подчеркнуть, что А.Шнитке увязывал появление полистилистики в 1960-е годы именно с преодолением кризиса системы выразительных средств «неоакадемизма 50-х годов» [4; 148]. Выход виделся в расширении музыкальной лексики путём «скрещивания стареющего с давно забытым»  [4; 146], внедрения «узнаваемых объектов» [8; 434] из мира музыки прошлого, фольклора и современных неакадемических направлений (джаз, поп-музыка). Однако, согласно исследованиям В.Сырова, идентичные процессы происходили не только в русле академической музыки, но и в роке, что позволяет учёному сделать вывод: «Переплавление разнородных (и неразнородных) языковых потоков – универсальный закон европейского стилевого мышления» [7; 145].

Полистилистика тесно связана с ещё одной философско-эстетической универсалией художественного творчества второй половины XX века – рефлексией, под которой подразумевается «процесс самопознания, направленного на актуализацию исторической памяти, оперирование универсальными темами и системами перекрёстных смысловых связей, на личностную интерпретацию духовно-эстетического опыта человечества» [8; 25]. Рефлексия тождественна явлению «историчность мышления» [2; 41], с которым А.Костромитина соотносит полистилистику в рамках неоромантизма.

Г.Григорьевой и В.Сыровым отмечается, что полистилистика напрямую коррелирует с явлением, определяемым С.Савенко термином «мышление стилями» [8; 25]. Данный термин, наиболее точно запечатлевающий специфику мыслительного процесса композитора в рамках полистилистики, намечает пути к трактовке феномена как воплощения определённого типа «языкового мышления» [5; 233], музыкального языка. Здесь, на наш взгляд, теоретическая проблема не получила своего логического завершения.

Теоретические аспекты полистилистики – техника, стиль, метод – напрямую свидетельствуют о том, что феномен самым непосредственным образом сопряжён со специфической системой музыкального языка. И хотя данная категория пока ещё не совсем оформилась в музыкальной науке, уже сейчас, с позиций имеющихся разработок в русле психологии и семиотики, можно утверждать, что «без языка, вне языка невозможно само мышление, невозможно его появление» [4; 679]. Справедливо и обратное утверждение. Поэтому, если учёные понимают полистилистику как тип мышления, значит в музыкальной теории она может трактоваться (а в композиторской практике использоваться) в качестве языка – знаковой системы.

Теоретические ракурсы полистилистики действительно способны отражать некоторые основные свойства знаковой системы.

Во-первых, как и любая знаковая система, полистилистика состоит «из конечного (хотя и не всегда постоянного) числа элементов (знаков), так что может быть составлено описание с указанием каждого из них (словарь)» [4; 144]. «Словарь» полистилистики – это все музыкальные стили самых разных рангов и уровней, образующих стилевую систему музыкальной культуры современности.

Во-вторых, в рамках системы связь знаков осуществляется посредством конкретных «правил синтаксиса» [4; 144]. «Синтаксические правила» полистилистики – совокупность стилистических и композиционных приёмов, обеспечивающих специфическое взаимодействие стилей на уровне стилистики, музыкальной формы и фактуры музыкального произведения.

Благодаря обоим факторам полистилистика обретает функцию музыкально-языкового средства композиции, с помощью которого тот или иной автор способен воплощать (закреплять) результаты своего художественного мышления и «сообщать их другим людям» [4; 685] в виде музыкальных текстов. Это открывает пути к изучению полистилистики как метода использования и трактовки многоуровневого музыкального языка современной эпохи.

Полистилистика как тип художественного и одновременно музыкально-языкового мышления наиболее полно раскрывается в русле концептуализма. Концептуализм, по мнению музыковеда А.Соколова, является основой полистилистики [4; 107]. Справедливость данного утверждения базируется на исследованиях учёного, согласно которым полистилистика запечатлевает основополагающие признаки концептуального искусства. Его суть концентрированно выражена в словах американского художника Д.Кошута: «Искусство – это сила идеи, а не материала». Таким образом, целью творческого акта автора становится передача некой идеи – концепции; утверждается примат идеи над средствами. Именно это и наблюдается в рамках полистилистики, поскольку, по замечанию А.Соколова, «в замысловатой игре с разностильными моделями всегда скрыт пафос иносказания» [4; 107]. Этот «пафос иносказания» и есть ведущий замысел музыкального произведения в том понимании, в котором он трактуется в рамках концептуализма. Речь идёт о концепции, или пользуясь утвердившимся в музыковедении термином, «индивидуальном концептуальном решении» [8; 24] композитора.

Принадлежность полистилистики к концептуализму раскрывают сущностные аспекты мышления композитора. С одной стороны, автор музыкального произведения стремиться посредством сочетания разностильных компонентов музыкального языка выразить некую экстрамузыкальную идею. Концепции полистилистических произведений, так или иначе, лежат в области философии или эстетики постмодернизма. Они могут быть сопряжены со следующими явлениями и категориями постмодернистского дискурса: «мир как хаос» [1; 207], «состояние радикальной плюральности» [1; 211], «познавательный релятивизм» [1; 211], а также «авторитет письма» [1; 5], «интертекстуальность» [1; 47], «код» [1; 107] и «двойной код» [1; 47], «децентрация» [1; 72], «деперсонализация» [1; 68], «игровой принцип» [1; 95], «ризома» [1; 255] и многое другое. С другой стороны, концепции полистилистических произведений «артикулируются» средствами музыки. Конечно, они выполняют в большей степени функцию обозначения идеи, нежели её опосредованного, переосмысленного музыкально-интонационного выражения. Но, тем не менее, это не избавляет композитора от работы с музыкальными средствами выразительности: интонационными элементами, техниками, фактурами, приёмами инструментовки, музыкальными формами и т.д.. Полистилистика как никакое другое явление современной музыкальной культуры зиждется на синтезе философско-эстетического и музыкально-интонационного. Неслучайно А.Соколов определяет её как «техника техник» [6; 107], подразумевая, вслед за композитором П.Булезом, «технику, поднятую на уровень идеи» [6; 107]. То есть, полистилистика – это в большей степени выработка концепции (идеи) использования других техник, стилей, текстов, языков, которые составляют лексикон современной культуры, вбирающей в себя весь опыт прошлого и настоящего, академического и неакадемического, национального и общемирового.

 

Список использованной литературы:

1. Ильин, И.И. Постмодернизм. Словарь терминов / Илья Ильин. – Москва : ИНИОН РАН (отдел литературоведения) – INTRADA, 2001. – 385 с.
2. Костромитина, А.В. Музыка Эдисона Денисова в свете неоромантизма / А.В.Костромитина // Вестник Южно-Уральского государственного университета. Серия : Социально-гуманитарные науки. – Челябинск : ГОУВП ЮУрГУ. – 2009. – № 9 (142). – С.40-48.
3. Кудряшов, А.Ю. Теория музыкального содержания. Художественные идеи европейской музыки XVII-XX вв. / А. Ю. Кудряшов. – СПб. : Планета музыки, 2010. – 432 с.
4. Махлина, С.Т. Словарь по семиотике культуры / Сетлана Махлина. – СПб : «Искусство–СПБ», 2009. – 752 с.
5. Психология музыкальной деятельности : Теория и практика: Учеб. пособие по специальности 030700 — Музык. образование / Э.Б.Абдуллин и др.; Под ред. Г.М.Цыпина. – Москва : Академия, 2003. – 368 с.
6. Соколов, А.С. Ведение в музыкальную композицию XX века / А.С. Соколов. – Москва : Гуманитар. изд. центр Владос, 2004. – 231 с.
7. Сыров, В. Рок и классическая музыка. О полистилистике в творчестве популярных роковых групп / В.Сыров // Музыкальная академия. – Москва, 1998. – № 2. С.141-147.
8. Теория современной композиции : учебное пособие / МГК ; редкол. : В.С. Ценова (отв. ред.) [и др.]. – Москва : – 624 с.
9. Шульгин, Д.И. Признание Эдисона Денисова. По материалам бесед / Д.И.Шульгин. – Москва : Композитор, 1998. – 456 с.